tomas, 49 - 13 ноября 2011 19:44

Он сел. Шлем у него свалился, на синей холщовой рубашке появились пятна там, где дождевые капли были крупнее. Костер выглядел так, словно на нем плясало какое-то невидимое животное, затаптывая его, пока он не начал сердито дымиться. Дождь полил сильнее. Обширный свод черного неба треснул на шесть пыльно-голубых кусков, словно чудесная китайская эмаль, и эти куски рухнули. Дрисколл увидел десять миллионов дождевых кристаллов, застывших достаточно надолго, чтобы их можно было сфотографировать в электрической вспышке. Потом — мрак и вода.

Он промок до костей, но стоял, подняв лицо, и, смеясь, подставлял дождю сомкнутые веки. Он сжал руки, сделал шаг и обошел свою стоянку кругом. Был час ночи.

Дождь лил еще два часа, потом оборвался. Появились звезды, свежевымытые, более яркие, чем обычно.



Переодевшись в сухое платье, вынутое из целлофанового мешка, Бенджемин Дрисколл снова лег и счастливо уснул.
Солнце медленно вставало из-за холмов. Оно тихо озарило местность и разбудило Дрисколла.
Он не торопился встать. Он работал и ждал в течение всего этого долгого жаркого месяца. И теперь, встав, он наконец повернулся в ту сторону, откуда пришел.
Утро было зеленое.
Насколько хватал глаз, к небу вставали деревья. Не одно дерево, не два, не дюжина, но сотни и тысячи их, выросших из его семян и ростков. И не маленькие, хрупкие деревца, а большие деревья, пышные, мощные, зеленые деревья, трепещущие своими блестящими листьями, шелестящие деревья, образующие одежду холмов: мимозы, померанцы, секвойи, лимоны и дубы, вязы и ольха, вишни, клены, яблони, апельсины, эвкалипты,— подстегнутые бурным дождем, питаемые волшебной, чуждой почвой, они на глазах у него выбрасывали все новые побеги, раскрывали все новые почки.
— Не может быть! — вскричал Бенджемин Дрисколл.
Но и долина и утро были зелеными.
А воздух!
Повсюду кругом, как мощный поток, как горная река, струился новый воздух, кислород, рождаемый зелеными деревьями. Было почти видно, как он вздымается хрустальными волнами. Кислород, свежий, чистый, зеленый, холодный кислород превращал долину в речную дельту. Через мгновение двери в городе растянутся люди выбегут навстречу новому чудесному воздуху, нюхая его, вдыхая полной грудью, и щеки у них порозовеют, легкие оживут, сердца забьются сильнее, а утомленные тела затанцуют.
Дрисколл глубоко вдохнул зеленый, влажный воздух и потерял сознание.
Прежде чем он очнулся, к желтому солнцу поднялось еще пять тысяч деревьев.