Созерцалов, 41 - 8 января 2013 14:24

«Несвоевременная идиллия»

Не забывая про последние рубрики, я решил написать серию небольших очерков, которые посвящены творчеству Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, а конкретно роману «Современная идиллия».
Надо отметить, что сей роман все же непозволительно мало изучен и оценен. Все знают и читали сказки Михаила Евграфовича. Но сказки – это сказки, жанр низовой. «История одного города» - блестящее произведение, которое многое объясняет и поясняет, но, по большому счету, является сатирой. По моему глубокому убеждению, именно «Современная идиллия» является вершиной творчества Салтыкова-Щедрина. «Современная идиллия» - это глубочайший и точнейший анализ российской государственности. Парадокс заключается в том, что именно сейчас, спустя сто с лишним лет после своего выхода в свет, этот роман стал наиболее актуальным, ибо в нем потрясающе точно описано то, что мы называем «путинизмом».

Часть первая

«Однажды заходит ко мне Алексей Степаныч Молчалин и говорит:
- Нужно, голубчик, погодить!
Разумеется, я удивился. С тех самых пор, как я себя помню, я только и делаю, что гожу.
Вся моя молодость, вся жизнь исчерпывается этим словом, и вот выискивается же человек, который приходит к заключению, что мне и за всем тем необходимо умерить свой пыл!
- Помилуйте, Алексей Степаныч! - изумился я. - Ведь это, право, уж начинает походить на мистификацию!
- Там мистификация или не мистификация, как хотите рассуждайте, а мой совет - погодить!
- Да что же, наконец, вы хотите этим сказать?
- Русские вы, а по-русски не понимаете! чудные вы, господа! Погодить ну, приноровиться, что ли, уметь вовремя помолчать, позабыть кой об чем, думать не об том, об чем обыкновенно думается, заниматься не тем, чем обыкновенно занимаетесь... Например: гуляйте больше, в еду ударьтесь, папироски набивайте, письма к родным пишите, а вечером - в табельку или в сибирку засядьте. Вот это и будет значить "погодить".
По обыкновению, я сейчас же полетел к Глумову. Я горел нетерпением сообщить об этом странном коллоквиуме, дабы общими силами сотворить по этому случаю совет, а затем, буде надобно, то и план действий начертать. Но Глумов уже как бы предвосхитил мысль Алексея Степаныча. Тщательно очистив письменный стол от бумаг и книг, в обыкновенное время загромождавших его, он сидел перед порожним пространством... и набивал папироски.
- Ты что это делаешь? - спросил я.
- А вот, подходящее, по обстоятельствам, занятие изобрал. Утром, восстав от сна, пасьянс раскладывал, теперь - папироски делаю.
- Представь себе, ко мне Алексей Степаныч заходил и то же самое советовал!
- А я так сам догадался. Садись, вот тебе гильзы - занимайся.
- Позволь, однако, надо же хоть объясниться сперва!
- А тебе что Алексей Степаныч сказал?
- Да ничего путем не сказал. Пришел, повернулся и ушел. Погодить, говорит, надо!
- Чудак ты! Сказано: погоди, ну, и годи, значит. Вот я себе сам, собственным движением, сказал: Глумов! нужно, брат, погодить! Купил табаку, гильзы - и шабаш. И не объясняюсь. Ибо понимаю, что всякое поползновение к объяснению есть противоположное тому, что на русском языке известно под словом "годить".
- Помилуй! да разве мы мало до сих пор годили? В чем же другом вся наша жизнь прошла, как не в беспрерывном самопонуждении: погоди да погоди!
- Стало быть, до сих пор мы в одну меру годили, а теперь мера с гарнцем пошла в ход - больше годить надо, а завтра, может быть, к мере и еще два гарнца накинется - ну, и еще больше годить придется. Небось, не лопнешь. А впрочем, что же праздные-то слова говорить! Давай-ка лучше подумаем, как бы нам сообща каникулы-то эти провести. Вместе и годить словно бы веселее будет.»

• 
• 
•