Олег, 45 - 28 сентября 2007 11:40

***

Экзаминаторы грустно качали головами. Парень с мятой кепкой в руке и последними сбережениями в кармане был знакомой фигурой на кампусе. За годы изнуряющей физической работы эти ребята каким-то образом умудрились не потерять жажды к знаниям, но их мозги уже с трудом воспринимали информацию, к тому же они попросту не умели учиться. Они вообще плохо представляли себе, что это такое. Время было упущено. Они пытались, но у них ничего не получалось. Вилк Питерс знал существительные и глаголы, умел складывать и вычитать, но для двадцатитрёхлетнего парня его знания были ничтожны, к тому же он говорил на жутком диалекте полевого рабочего – некой грубой и полуграмотной версии английского языка, закрывающей для него дорогу в любое сколько бы то ни было приличное учебное заведение. Экзаминаторы хотели всё это ему сказать, но они тоже были чернокожие, они знали, каково ему, и пожалели парня, как жалели десятки других до него. Ему придётся набить собственные шишки и познать горечь поражения самому.

Вилку поручили работу кочегара в женском общежитии и приняли в шестой класс. Взрослый мужик с мозолистыми руками и железобетонными мускулами сидел, упираясь коленками в парту, среди неполовозрелых шестиклашек и пытался постичь дроби и сложноподчинённые предложения. Как ни странно, он воспринял эту возможность как счастливый билет, чудесный подарок судьбы, и отнюдь не считал себя оскорблённым. Насмешки малышни ничуть не трогали его; если он переживёт шестой класс, то, может, сумеет закончить школу. А если он сумеет закончить школу... Вилк боялся даже мечтать об этом. По вечерам его охватывал страх. А вдруг что-то случиться? Вдруг он заболеет? Вдруг заболеет мама или кто-то из сестёр? Вдруг у него опять отнимут МЕЧТУ? Вилк понимал, что шанс упускать нельзя – надо учиться, надо зарабатывать деньги. Летом он уехал в Даллас – на заработки.

Учителя были уверены, что никогда больше не увидят Вилка Питерса. К всеобщему удивлению, он вернулся осенью и взялся за книги с ещё большим упорством. Вилк видел Даллас – горизонты продолжали расширяться, но без знаний путь к мечте был закрыт. В том году Вилк открыл для себя Шекспира. To be or not to be. Он перечитывал эти слова снова и снова – через океаны и столетия Шекспир задавал вопрос лично ему, Вилку. To be or not to be. That is the question. Парню казалось, что он знает ответ.

Начальная алгебра. Латынь. И, наконец, Библиотека. Ничто доселе увиденное им в Тайлере не поразило Вилка так, как библиотека. Он ходил по рядам, восхищённо охватывая глазами ряды книг, осторожно трогая руками обложки. Он не знал, что в мире существует столько книг, столько областей знаний. Он проводил в библиотеке всё свободное время, жадно поглощая книгу за книгой. Заведующая библиотекой, Миссис Бэнкс, с интересом наблюдала за ним. Жена президента посвятила жизнь пополнению скупых интеллектуальных ресурсов местной негритянской общины. Этот парень внушал надежду.

Годы шли, и Вилк потихоньку менялся. То ли накопленные знания переходили из количество в качество, то ли ощущение, что мечта всё более реальна, окрыляла молодого человека, но он начал уважать себя и верить в успех. Выпускной вечер он пропустил – должен был работать. Но Вилк не растроился. В свои 28 лет он уже знал, что не в последний раз получает диплом. Осенью Вилк поступил в Техасский Колледж. Началась другая жизнь. Великовозрастный школьник-кочегар был полушуткой, символом упущенных в детстве возможностей, почти неизбежным провалом. Хлопковые поля и лесоповалы маячили за спиной, не отпуская, ожидая, пока он устанет, оступится, плюнет. Его сверстники зарабатывали деньги, женились, заводили семьи. А он сидел за партой и учил латынь. Вилку нравилась одна учительница – Женева Крауч, но разве ж... Он даже виду не подал. Кем он был тогда? А студент колледжа в Южном Техасе в конце двадцатых годов был уважаемым человеком. Вилк расправил плечи.

Он сражался с латынью, французским, алгеброй, и каждый раз выходил победителем. Последовала аналитическая геометрия, потом биология и социология. Через два года доктор Бэнкс поменял работу, перейдя в A&M колледж в 150-ти милях от Тайлера. Потом туда же ушла хорошенькая Женева Крауч. Вилк почувствовал себя одиноко, кампус Тайлера становился ему мал. В1929-м году Вилк тоже перевёлся в A&M. Миссис Бэнкс нашла ему работу официантом в студенческой столовой. Ещё пара лет – и он будет учиться в медицинской школе, на врача. Вилк был счастлив.

Осенью 1929-го года рынок ценных бумаг рухнул, в стране наступила Великая Депрессия. Экономическая ситуация ухудшалась на глазах, и постепенно физические работы, на которых раньше были заняты чернокожие, перешли к безработным белым. Вилк внезапно понял, что на медицинскую школу ему не заработать. Он решил, что сначала поработает учителем математики – в этой науке он начал добиваться серьёзных успехов.

Но до окончания колледжа оставалось ещё два года. Вилк сосредоточил все усилия на математике, а заодно начал учить немецкий. Иностранные языки интересовали его всё больше – Вилк был даже рад, что придётся работь в школе, это даст ему время хорошенько подучить немецкий, возможно даже начать учить другой язык. Он находил время и на разговоры с Женевой, хотя дальше разговоров дело не шло. Весной 31-го года Питерс послал резюме во все техасские школы для чернокожих и начал ждать ответа. Сначала пришёл один отказ, потом другой... Потом наступила тишина. День окончания колледжа неумолимо приближался, и Вилк никак не мог понять, что же происходит.