Баба_Мания, 96 - 18 января 2008 14:14

Вчера разбирала вещи в старом доме. Советские деньги, комсомольский билет, вырезки из журнала "Работница", вышитые вручную салфетки.

Салфетку вышивала я. В четвертом классе. Ромашка, ежик с грибом на спине и разноцветная кайма. И пришло на память одно воспоминание, обидное до слез.

Была такая традиция - шить мягкие игрушки для выставок, а потом передавать их в детские дома. Привлекали к этой повинности начиная с третьего класса. Извращение какое-то. Детки из более или менее полноценных семей (и девочки, и мальчики) неумелыми руками шьют тряпичных уродов для детей, лишенных семей. И оно им надо? А какого фига? А такого. Надо. В соответствии с воспитательной программой внеклассной работы.

Так вот. Дали задание - сшить мягкую игрушку, срок - завтра. Не сшил - плохо, два. Блять, ну какое 9-летнее дите, не знакомое с иголкой и наперстком, может сшить красивую ИГРУШКУ за ночь? Обычно это делали старшие сестры, скучающие мамы или сердобольные бабушки малолетних оболтусов.

У меня некому было заняться подобной ерундой, да и не из чего. Те отрезы, что были дома, считались дефицитом из разряда "такого уже нигде не выпускают!". Готовую одежду в расход не пустишь. Обрезки, предложенные мне, были откровенным тряпьем, на что я почему-то сильно обиделась. Обиделась и на то, что никто мне не собирался помогать. Очень хотелось сделать что-нибудь действительно красивое.

Где-то к 11 вечера я поняла, что ничего из этого не получится. Ну не умела я кроить и шить! Это позже, года через 3, меня научили делать выкройки, выбирать ткани, шить петельным швом и из пластика и ткани делать глаза игрушкам. А в тот вечер у меня получалась бесформенная утка из темно-синего сукна. С криво пришитыми крыльями из жизнерадостного ситца в бело-голубую полоску. И с глазами-пуговицами в форме незабудок.

Мама с укором поглядывала на меня и советовала забить на этот бесперспективный проект. Но я упрямо, осознавая бесполезость своих усилий, сквозь слезы досады доделала эту игрушку. Тоскливо посмотрела на нее, и вроде бы она мне показалась в общем-то ничего. Даже вроде симпатично.

На следующее утро я понесла свою утку в школу с робкой надеждой, страхом провала, с мрачной решимостью и с затаенной годостью. В классе Валентина Николаевна уже вовсю сортировала игрушки, принесенные детьми. Четко помню две из них. Первая - зеленый треугольник с глазами и улыбающимся ртом, автор и исполнитель - Наташа. Ее забраковали, вердикт - "фигня". То есть "Ну это - нет, не пойдет..." Вторая - очень красивый, на мой взгляд, профессионально пошитый ярко-синий пингвиненок от мамы Анарчика. Вердикт - "Ну не знаю, не бывает синих пингвинов... Ну ладно, пойдет."

Мою же утку сразу кинули в кучу "не пойдет", не удостоив комментария. Она лежала в этой куче на боку, уставившись перламутровым глазом в потолок, а я сидела, молча глотая горечь от того, что моя игрушка, в которую я вложила столько души, решимости и упрямства, равнодушно отброшена в сторону. А еще была спокойная мысль: "По крайней мере, я попыталась и сделала это. Сама. Пусть плохо, но сама."

Надо было встать и забрать ее из этой кучи. Было бы чем себя поддразнивать время от времени.

• 
• 
•