Nata, 75 - 4 апреля 2008 10:52

просто понравилось..

[B]Тяжелые соты и нежные сети[/B]
Как же мы жили-то без них, без этих маленьких штучек, поминутно дребезжащих у нас в карманах? Как дошли мы до такой жизни, когда человек, вышедший из дома без этой штучки, ощущает себя не лучше, чем человек, забывший вставить зубной протез или, пуще того, надеть штаны?
Как мы жили без них? Как же мы договаривались, встречались, находили и находились сами? До них органы наших чувств были напряжены и обострены, как у первобытного человека, привыкшего извлекать судьбоносную информацию из цвета листвы, треска сухих веток и запаха лосиного помета. До их прихода мы определяли время суток по солнцу и звездам, узнавали о приближении поезда,
прикладывая ухо к земле, и пристально вглядывались в небесную высь в ожидании самолета.
Оснастившись ими, нашими маленькими друзьями-врагами и
слугами-поработителями, мы многое обрели, но многое и потеряли. Потеряли память, потеряли ориентацию во времени пространстве. "Мы на когда договорились? На семь или на восемь?" - кричит один. "У первого вагона или у последнего?" - надрывается другой....
...
[B][COLOR=darkblue]Обретя его, мы потеряли стыд.[/COLOR][/B]
И это возникло не тогда, когда мобильный телефон стал чем-то вроде зубной щетки, а гораздо раньше. Это уже было в те теперь уже баснословные времена, когда встретить человека с мобильным телефоном на улице или в электричке было не только непривычно, но даже как-то и неуместно. Это выглядело бы как грубое нарушение чистоты стиля.
Именно в один из дней той удивительной эпохи я ехал в маршрутном такси. Я запомнил эту поездку...
... Напротив меня сидел кашемировый "браток" и разговаривал как бы сам с собой, а если приглядеться, то говорил он в маленькую трубку, утонувшую в его боксерском кулаке. "Серег, - говорил он, - я тут еду [COLOR=darkblue]в лоховозке[/COLOR]. В лоховозке, говорю, еду. Тачка у меня, блядь, полетела, что-то там с клапанами. Скоро буду, короче. Без меня не начинайте, понял? Ну, добро". [COLOR=darkblue]"Лохи"[/COLOR] никак не реагировали. То ли не поняли, то ли смиренно соглашались со своим лошеским статусом.
[COLOR=darkblue][I]Когда до тебя доносятся разные телефонные обрывки, ты вынужден сделать печальный вывод о том, что все кругом беспрерывно врут.[/I][/COLOR]
"Да я уже буквально подъезжаю", - на голубом глазу говорит некто, спокойно сидящий за соседним столиком и неторопливо изучающий меню. "Слушай, я в страшной пробке стою", - жалуется некто, покупающий сигареты в киоске. "Лежу с высокой температурой", - констатирует некто, застукнутый звуками Пятой симфонии Бетховена перед дверьми винного магазина. "Денег буквально ни копья", - оправдывается некто, засовывающий карточку в банкомат.
Нет, врут не все. Бывают честные. Но бывает честность такого свойства, что уж лучше бы врали. Вот заходит как-то мой приятель в аэропортовский туалет, а там из-за двери одной из кабинок слышит: "Зай, я сейчас покакаю и сразу перезвоню, ладно? Целую тебя!"
Но в основном - врут. И, разумеется, прилюдно. И не только врут. Обсуждают медицинские проблемы. Договариваются об абортах. Заказывают конкурентов. Ссорятся и мирятся. Разглашают семейные и государственные тайны. Перетирают темы и решают вопросы. Посылают кого-то в самые разнообразные места и, посылаемые, идут туда сами.
[B]Подслушивать нехорошо, но не слушать нельзя.[/B]
Тем более что кроме вещей понятных существует множество вещей непонятных, таинственных, бесконечно интригующих. Когда до тебя доносится что-то вроде того, что "нагадил, сука, прямо в унитаз", ты не можешь не задаться законным вопросом, а куда эта сука
гадит обычно. А когда ты слышишь о том, что "они, когда еще оба были живы, никогда друг к другу на могилы не ходили", то и вопросы страшно задавать.
Прекрасны разговоры девушек. Они c какой-то особенной силой вдохновляют. Вот вы, допустим, услышали: "А эта такая вошла, как эта прям. И села, блин. И сидит, короче". В общих чертах понятно, и даже отчасти знакомо: "Она садится у окна". Одна, блин. Буквально без спутников. Дыша, короче, духами и туманами. Но какой тут на фиг Блок со своей отстойной "Незнакомкой", если прямо в нашем присутствии рождаются речевые конструкции, поражающие истинной безграничностью интерпретационного пространства. А метафора [COLOR=darkblue]"как эта прям", :D [/COLOR]так та и вовсе работает на пределе, а то и за пределами всех представимых и непредставимых выразительных возможностей. :D

[COLOR=darkblue]Нельзя нее слушать то, что орут тебе прямо в ухо. Ты для них не существуешь вроде тех самых пассажиров из той самой маршрутки. В твоем присутствии можно все, как в античном мире в присутствии рабов можно было не только говорить обо всем, но и безо всякого стеснения отправлять телесные потребности или предаваться любовным утехам.
Люди, разговаривающие по телефону, выдергивают сами себя, как барон Мюнхгаузен из болота, из коммуникативного пространства
улицы, ресторана, офиса или городского транспорта, ощущая себя Робинзонами, перекрикивающимися с Пятницами через весь никем кроме них не обитаемый остров.
Насколько же зыбка и мерцательна цивилизационная этикетная грань
между интимным и публичным! Насколько же призрачна и условна эта граница!
Как и все границы, впрочем.[/COLOR]

(с)Лев Рубинштейн

• 
• 
•