Михаил, 48 - 13 августа 2008 09:00

Страх. Самое страшное и мучительное чувство. Он уже третий месяц грыз её из нутрии. Этот зверь боролся с нежностью, любовью и верностью. Страх, за то, что это случится с ним опять. Что она опять увидит его в состоянии кризиса. И в один декабрьский день он её съел. Произошло прямо как в песне «ЧайФа», которую он любил петь с друзьями.
«Страх смотрел ей в глаза.
Отражением в темном стекле.
Страх сказал, что так будет лучше,
Ей и тебе. Он вложил в её руки ключ.
Сделал так, чтоб ты вернутся не смог»
Она собралась и ушла. Теперь уже навсегда. Он был в командировке, и должен был вернуться только через два дня. Все эти дни она рыдала, понимая, что предала его. Но сделать с собой ничего не могла – страх был сильней. У него на столе, в кабинете, осталась только тетрадь – её дневник.
Он вернулся. Увидев пустой дом, сразу всё понял. И почему последние два дня молчал телефон. И сдержанные комментарии сотрудников. И вообще всё. Ему не хотелось оставаться в этой квартире. Жгло чувство вины. В очередной раз он лишился всего из-за собственной болезни. Он считал семью главной ценностью своей жизни. И считал, что ради этого можно пожертвовать всем. Но не мог контролировать течение своей болезни. Всегда боялся её проявлений. Следил за своим здоровьем, но работал на износ. Этого требовали обстоятельства. И вот опять. Завтра предстоит разговор с ней.
«Наверняка, она захочет уйти из компании. Надо не забыть дневник отдать» - подумал он.
Разговора не было. Она всячески его избегала. Прятала глаза. Уходила с совещаний первой, стараясь не задерживаться. А он не торопился. И только через две недели, перед самым новым годом, она не выдержала.
- Сколько ты ещё будешь надо мной издеваться?
- Я? Да помилуй!
- Всё молчишь, другой бы на твоём месте рвал и метал. Уволил. А ты! Только смотришь и ждешь. И смотришь с такой нежностью, будто умоляешь! Зачем ты так меня наказываешь? Ты понимаешь как мне плохо? У меня за спиной все шепчутся! Что я тебя предала. Сбежала. Испугалась! Струсила! – Её голос перешел в крик. На глазах появились слёзы.
- Кажется, ты это забыла,- спокойно сказал он, выкладывая на стол её дневник.
- Ты читал?
- Я не подглядываю в чужие души без разрешения,- сказал он и закурил.
Он понимал, что ей тяжело. Она пытается оправдаться. Её бесило его внешнее спокойствие. Она же не видела, что творится вечерами в квартире. Как была сломана уже вторая за две недели тренировочная доска. Что в бассейне, куда он ходил, все поражались резкому увеличению нагрузок, и местный врач взял его на особую заметку. Хорошо хоть в кафе он только ужинал, а не напивался. Зайдя как-то, он сказал бармену: «У меня на месяц сухой закон. Так что даже если буду просить не наливать». Так что пар он выпускал, что называется По-полной.
- Я так больше не могу!- Взвизгнула она.
- Если ты не можешь больше работать здесь, твоё право. Передавай дела заму. Мне очень жаль, что ты уйдёшь. Я не могу тебя удерживать. Причины твоего ухода я знаю. – С горечью в голосе сказал он.
- Я не смог создать семью. Расстаюсь с женщиной, которую безумно люблю. Не сдержал обещание – никуда тебя не отпускать. Ты подарила мне почти год счастья. Виноват. Ладно. Это все риторика. Если что – звони. Я надеюсь, мы останемся добрыми друзьями. – Он прикурил новую сигарету. Нервы явно сдавали. Потом вызвал к себе бухгалтера и попросил подготовить все документы на её увольнение.
Так они расстались. Он долго не мог придти в себя. Пропал почти на неделю. Потом появился в хорошем расположении духа. Сказал всем, что ездил на родину приводить себя в порядок. Только те, кто его хорошо знал, стали замечать, что он стал чаще молчать, ездить за город, проводить всё меньше и меньше времени в своей квартире. Больше времени посвящать музыке и спорту. Работа опять стала для него лишь способом существования. Это был его промежуточный финиш. Для следующего старта. Он будет. Но потом. А сейчас он опять был одинок.

• 
• 
•