РА@, 55 - 31 октября 2008 15:50

[COLOR=darkblue]— Это был хороший фильм, — сказал он, — но самый распрекрасный фильм в мире, всё равно лишь иллюзия, не так ли? На экране ничто не движется, так только кажется. Свет становится то ярче, то темнее, а нам кажется, что на плоском экране, установленном в темноте, есть движение.
— Пожалуй, всё так. — Я начинал понимать.
— Люди, все те, кто ходит на фильмы, зачем они приходят, если это всего лишь иллюзии?
— Ну, это развлечение, — сказал я.
— Им интересно. Правильно. Раз.
— Они могут чему-нибудь научиться.
— Отлично. Всегда так. Новые знания. Два.
— Фантазия. Можно уйти от проблем.
— Это развлечение. Раз.
— Технические причины. Посмотреть, как сделан фильм.
— Учеба. Два.
— Уйти от скуки.
— Уход. Ты уже говорил.
— Общение. Быть вместе с друзьями, — сказал я.
— Причина, чтобы пойти, но цель не фильм. Всё равно, это развлечение. Раз.

И что бы я там ни предлагал, всё укладывалось в эти две причины; люди смотрят фильмы ради забавы, или ради новых знаний, либо ради того и другого вместе.

— И фильм — это вроде как наша жизнь, правильно, Дон?
— Да.
— А тогда, почему некоторые выбирают плохую жизнь, как фильм ужасов?
— Они не просто приходят на фильм ужасов ради забавы, они с самого начала знают, что это будет ужасный фильм, — ответил он.
— Но почему?
— Ты любишь фильмы ужасов?
— Нет.
— Но некоторые ведь тратят уйму денег и времени на то, чтобы посмотреть ужасы или дурацкие мюзиклы, которые другим кажутся скучными и пустыми? — Он дал мне возможность ответить на этот вопрос.
— Да.
— И ты не обязан смотреть их фильмы, а они не обязаны смотреть твои. Это называется словом «свобода».
— Но почему людям хочется, чтобы их пугали или нагоняли на них тоску?
— Потому, что они думают, что заслужили это за то, что сами пугали кого-то, или им нравится чувство возбуждения, сопутствующее страху, а может быть, они уверены, что все фильмы просто обязаны быть такими тоскливыми.

- Можешь ли ты поверить, что большинство, по причинам достаточно веским для них, получают искреннее удовольствие от уверенности, что они беспомощны в своих собственных фильмах? Нет, ты не можешь поверить.
— Нет, не могу.
— Пока не поймёшь это, ты будешь продолжать удивляться, отчего некоторые несчастливы. Они несчастны потому, что сами решают быть несчастными. Ричард, это так!
— Гм.
— Мы — задорные и озорные существа, весёлые дети Вселенной. Мы не можем умереть, и нам, как и иллюзиям на экране, ничто не может повредить.

Но мы можем поверить в то, что нам очень плохо, и представить это в самых ужасающих и мучительных подробностях, на какие только способны.

Мы можем поверить в то, что мы жертвы, что нас убивают, или что мы сами кого-то убиваем, и что мы — лишь пешки в борьбе милостивой Судьбы и Злого рока.
— У нас много жизней? — спросил я.
— Сколько фильмов ты посмотрел?
— Ага!
— Фильмы о жизни на этой планете, о жизни на других планетах; всё, что имеет пространство и время — лишь фильм и иллюзии, — сказал он. — Но пока что, в наших иллюзиях, мы можем многому научиться и неплохо позабавиться, правда?

[I](из книги "Иллюзии", Ричард Бах)[/I]
[/COLOR]

• 
• 
•