akkom, 42 - 6 июня 2009 19:04

В основном речь, конечно, пойдет о католицизме и православии.
Если брать греческий перевод, то эти два направления переводятся примерно так:
- католицизм - всемирный или согласно всему,
- православие - правильное суждение или правильное учение.
Интересно, почему эти две ветки, имеющие общий корень, столь непримеримы? Ну, во-первых, вернемся с небес на землю. Это конечно власть. И власть не только духовная, а в большей степени светская. Католицизм признает главенство Римского Папы и утверждает его безгрешность. Учитывая, последние вести из Ватикана, да что там последние, есть масса примеров, которые заставляют усомнится в этом. Но католики до сих пор признают его приемником Апостола Петра. В православии все основано на автономии. Есть отдельный регион с его самобытностью и под него церковь строится, так сказать дает духовность, признавая власть имущих и не претендуя на нее. Если говорить грубо, то забирая сердца.
Итак первое отличие:
- католицизм – ум и сердце;
- православие – сердце.
Есть религии, которые родятся из страха и питаются страхом; так африканские негры в своей массе, прежде всего, боятся темноты и ночи, злых духов, колдовства, смерти. В борьбе с этим страхом и в эксплуатации его у других и слагается их религия.
Есть религии, которые родятся из вожделения и питаются эротикой, принимаемой за «вдохновление»; такова религия Диониса Вакха; таков «Шиваизм левой руки» в Индии; таково русское хлыстовство.
Есть религии, живущие фантазией и воображением; их сторонники довольствуются мифическими легендами и химерами, поэзией, жертвоприношениями и обрядами, пренебрегая любовью, волей и мыслью. Таков индийский браманизм.
Буддизм был создан как религия жизнеотвержения и аскеза. Конфуцианство возникло как религия исторически выстраданной и искренно прочувствованной моральной доктрины. Религиозный акт Египта был посвящен преодолению смерти. Иудейская религия искала прежде всего национального самоутверждения на земле, выдвигая генотеизм (бог национальной исключительности!) и моральное законничество. Греки создали религию семейного очага и зримой красоты, Римляне — религию магического обряда. А христиане?
Православие и Католичество одинаково возводят свою веру ко Христу, Сыну Божию и к евангельскому благовествованию. и тем не менее их религиозные акты не только различны, но и несовместимы по своей противоположенности
Первичное и основное пробуждение веры для православного считается движение его сердца. Именно им православный признает свою греховность, укрепляет и очищает им свою совесть и вступает на путь покаяния и очищения.
Напротив у католика «вера» пробуждается от волевого решения: довериться такому то (католически церковному) авторитету, подчиниться и покориться ему и заставить себя принять все, что этот авторитет решит и предпишет, включая и вопрос добра и зла, греха и его допустимости.
Строительство религии на воле и покорности авторитету неизбежно приводит к ограничению в вере умственным и словесным «признанием», оставляя сердце холодным и черствым, заменяя живую любовь законничеством и дисциплиною, а христианскую доброту «похвальными», но мертвыми делами. И самая молитва превращается в бездушные слова и неискренние телодвижения. Тот, кто знает религию древнеязыческого Рима, тот сразу узнает во всем этом его традицию. И когда мы слышим от людей, что в католическом богослужении есть внешняя торжественность, доводимая иногда до грандиозности и «красивости», но нет искренности и тепла, нет смирения и горения, нет сущей молитвы..
Эта противоположность двух исповеданий обнаруживается во всем. Так, первая задача православного миссионера дать людям Св. Евангелие и богослужение на их языке и в полном тексте; католики держатся латинского языка, непонятного большинству народов, и воспрещают верующим самостоятельное чтение Библии. Православная душа ищет непосредственного приближения ко Христу, во всем, от внутренней одинокой молитвы до приобщения Св. Тайн. Католик смеет думать и чувствовать о Христе только то, что ему позволит авторитетный посредник, стоящий между ним и Богом; и в самом приобщении он останется лишенным и умаленным, не приемля пресущественного Вина и получая вместо пресущественного Хлеба некую замещающую его «облатку».
Далее, если вера зависит от воли и решения, то очевидно, не верующий не верит потому, что не хочет веровать, а еретик еретичествует потому, что решил веровать по своему; и «ведьма» служит дьяволу потому, что она одержима злою волею. Естественно, что они все преступники против Закона Божия и что их надо карать. Отсюда Инквизиция и все те жесткие дела, которыми насыщена средневековая история католической Европы; крестовые походы против еретиков, костры, пытки, истребление целых городов (например, города Штединг в Германии, в 1234) в 1568 г. все жители Нидерландов, кроме названных поименно, были приговорены к смерти как еретики. В Испании Инквизиция исчезла окончательно лишь в 1834 году. Обоснование этих казней понятно: неверующий есть не желающий веровать, он злодей и преступник перед лицом Божиим, его ждет геена; и вот, лучше кратковременный огонь земного костра, чем вечный огонь ада. Естественно, что люди, вынудившие веру волею сами у себя пытаются вынудить ее и у других; и видят в неверии или инаковерии не заблуждение, не несчастье, не ослепление, не скудность духовную, а злую волю.
Напротив, православный священник следует Ап. Павлу (II Кор.I, 24) не стремиться «брать власть над чужой волею», но «споспешествовать радости» в сердцах людей; и твердо помнить завет Христа о «плевелах», не подлежащих преждевременному выпалыванию (Матф. 13,25 36). Он признает водительскую му�