Дуня, 44 - 28 февраля 2010 21:58

Иваново-Петрово
Они ничем не отличались эти два поселка. Оба вписались в черту города, к обоим… ходил разбитый старенький трамвай. И мне нужны были два адреса: в Иваново – на улице Цветущей школа, в Петрово – жилой дом, Вокзальная, 12а.
Иваново – обычное украинское село, которое когда-то вобрал в себя растущий город. А улицы остались… Садовая, Виноградная и та, что нужна была мне, Цветущая. Школа сталинской эпохи носила номер 35, таким же был и год её постройки. Я ненавижу школы и всё, что связано с ними. Даже красные плоды рябины ненавижу. Но эта… была другой. Сельская школа, где много чайных роз и есть фруктовый сад. Здесь было хорошо даже зимой. Я вышла из такси и выдохнула. Так отпускают душу, как собаку, погулять. Не знаю, что со мной, но часто я живу за кадром. Я что-то делаю и как-то поступаю, а внутри… мне скучно. Иногда невыносимо скучно.
В эту школу я приехала как представитель мэрии, с каратиками в ушках и недешевой шубке. Деректриса мне показалась нелепым существом. Маленькая, без возраста и без фигуры, плохо одетая, без макияжа. Но бедность, простота и аккуратность в ней и в школе смотрелись равномерно. А всё, что гармонично, я люблю. К этой несчастной мне хотелось быть терпимой. Дальше… моё недоумение росло. Через 10 минут беседы я точно знала, что со мной произошло. Передо мной была другая женщина, совсем другая. Я знаю, что такое восхищение женщины женщиной. В этом всегда есть примесь. Одно из двух. То, либо жалость, либо злость. Здесь чувство было чистым. Шок. Мне захотелось ее убить. Забрать дыхание, сожрать. Если бы я верила, что так я стану ею. Мораль и ужас наказанья… для человека. Сожрать её - хотел не человек. Неужто так невыносима мне собственная шкура? Если бы я верила… Неверие спасает. А может быть моя душа вернулась. Побегала, да и пришла… В фойе висели детские рисунки и фотографии, еще сороковых годов. Как мне здесь было хорошо. Я больше не жила за кадром. Здесь была… ау-тен-тичность. Долбаное слово! Оно обезобразило меня, не место, а меня. Я этим качеством, увы, не обладала…
Петрово. Там не было жилых домов. Там был вокзал. Нет, один, из всех строений, дом значился жилым. Под номером 12а. Запутавшись в железных венах и свалках мусора, он был в осаде. С востока, запада гремели и лязгали проходящие составы, товарные вагоны и цистерны сгоняемые в тупики. С севера в затылок давило мрачными постройками депо. А с юга… а с юга был загаженный вокзал. Мне не понятно, как он выжил? Он и не выглядел живым. Ну, хоть бы детская коляска, какой-нибудь старик, кот, пьяный. Кто-нибудь!
У дома были огорожены четыре грядки. Вот только не было людей. Мерный жуткий грохот вводил меня в какой-то транс. Я точно знала, в этом доме 12 жилых квартир. Там живут семьи. Пусть алкоголики, но там живут. К дому было не подойти, он хорошо держал осаду. Грязь по колено, мусор и ни один таксист к нему не подвозил. Мне захотелось плакать от досады. Да неужели ж там живут!? Да в общежитие, в село, куда угодно можно съехать! Ну, до какого состояния нужно упиваться каждый день!? А дети? Что у них за дети? Я оглянулась. От вокзала к дому шли двое. Так спокойно, ровно шли, что я впервые в жизни захотела встретить пьяных, орущих матом, только не таких. Наверное, от грохота и лязга расшатались нервы. Еще немного… но это - женщина, а с ней подросток. Женщина… худая, жилистая, как ходовая паровоза. Признаков пола нет, чувств нет, пускай не счастья, но хотя драмы. Но даже признаков алкоголизма нет. Мимо меня мужской походкой шла ходовая паровоза… шла к дому, где жила.
И я попятилась к вокзалу, где ветер гоняет мусор и обрывки разных чувств: надежды, радости, потери, злости и суеты. Туда где люди и много… так много суеты… Мне было страшно. С востока от путей вдруг отделились две собаки. Такие одинаковые… немного рыжие, похожи на волков. Не от депо, не от куч мусора и не от дома… они шли от дороги… Единственной дороги железом окружившей этот дом…

• 
• 
•