Александр, 46 - 24 ноября 2010 19:44

Тюлюлюшенька (продолжение)

Однажды Прасковья Ивановна стала свидетельницей дорожно-транспортного происшествия. Её сосед, проезжая мимо подъезда, наехал на уличную кошку и отдавил ей обе задние лапы. Обе сразу.
«Вот бы моей Тюлюлюшеньке так отдавить. Тогда бы она лежала и у меня на животе, как миленькая!» - подумала старуха и невольно перекрестилась от такой крамольной мысли. Но мысль, как вирус гриппа, залезла в мозги Прасковьи Ивановны и не покидала её. Она стала усиленно придумывать метод, как осуществить свою задумку. На ловца и зверь, говорят, бежит. На следующий день она прочитала в газете, что опытный ветврач предлагает свои профессиональные услуги населению.
«Вот это мне и надо», - подумала бабка. Она, не откладывая дело в долгий ящик, вызвала ветеринара на дом.
Тот заявился, как чёрт из табакерки: здоровенный, краснокожий, заросший двухнедельной щетиной и явно с крутого похмелья, потому что разило от него перегаром на весь коридор.
«Такой не только ножки собачке отрежет, но и, не задумываясь горло любому перехватит», - удовлетворённо подумала Прасковья Ивановна и объяснила врачу свою просьбу. Тот то ли с похмелья, то ли от обычной природной дури никак не мог въехать: зачем совершенно здоровой собачке отрезать задние лапы.
-Да что ты, бабка, окстись, - отговаривал он Прасковью Ивановну, когда до него дошёл смысл просьбы, - собачка-то живая. Её тоже по воле бегать хочется. Не буду я щенка уродовать.
-Постой, постой, касатик! – заторопилась бабка. – Выпей моей наливочки рябиновой. Два годика на полке стоит. Тебя дожитадеться.
-Сколько заплатишь? – поинтересовался он, выпивая полный стакан рябиновки.
-Не обидишься, - ответила Прасковья Ивановна и попросила только, чтобы он не жалел для Тюльки обезболивающих. Тот пообещал и, посадив Тюлюлюшеньку в полиэтиленовую сумку, ушёл восвояси.
Ровно через неделю он снова пришёл к бабке. В руках его была всё та же полиэтиленовая сумка с оторванной ручкой. Ветврач вытащил из неё Тюлюлюшеньку и посадил на пол. Щенок, упираясь передними лапами в пол, пытался ползти к своей хозяйке, волоча за собой зад с отрезанными лапками, забинтованные культи которых оставляли кровавый след на паласе. При виде этой ужасной картины Прасковья Ивановна тотчас поняла всю жестокость своей затеи. Она залилась слезами и подхватила Тюлюлюшеньку на руки. А та облизывала ей руки и слёзы, текущие по старухиным щекам, и тихонько повизгивала, как бы жалуясь своей любимой хозяйке на плохого дядю ветеринара, изуродовавшего её.
-Уходи, зверь, - выпроводила Прасковья Ивановна ветеринара, расплатившись с ним за работу.
-А я тут при чём? Зверем ещё обзываешься. Сама просила отрезать лапы, - бурчал недовольно ветеринар.
Прасковья Ивановна прижала Тюлюлюшеньку к своему животу. И тепло от собачки пошло на язву, успокаивая и заживляя её. Бабке было так хорошо, что она задремала, покачивая на руках собачку, которая теперь и не думала, как раньше, сбежать куда-нибудь от надоевшей бабки. Вскоре Тюлька научилась ходить на передних лапках. Прасковья Ивановна прогуливалась с ней по двору, возбуждая любопытство у окружающих необычайной способностью собачки. Все весело улыбались, видя шагающую на передних лапках Тюлюлюшеньку, и только несколько старожилов отворачивались от Прасковьи Ивановны и плевались ей вслед.

© Ольга Невенченко. Г. Узловая.

[I]Я не знаю, какая злобная сила сидит во мне. Но я уверен, что при опредёленных обстоятельствах не пощажу никого. Но… Когда, при чтении этого рассказа, на глаза перестанут наворачиваться слёзы, я буду точно знать, что Человек во мне кончился…
[/I][/I]

• 
• 
•